Владыка Антоний Сурожский

 ...Бывает, что ребенок забыт где-нибудь в углу гостиной, когда разговаривают взрослые. Он слушает; сначала он слушает речь взрослых, и она ему кажется непонятной, нелепой: что это они все говорят о вещах, совершенно ему недоступных! Потом вдруг кто-то заговорил, и ему все стало понятно: этот человек рассказывает что-то, и через этот рассказ до ребенка доходит понимание жизни этого человека, он что-то может уловить, он слушает и всей душой отзывается: да, совершенно верно, это так, это так!.. А потом речь снова делается "взрослой", и он перестает понимать. А минутами взрослые говорят такие вещи, которые он никак не может воспринять, которые не только превосходят его опыт, но и идут вразрез с его опытом.

Так бывает с нами, когда мы вчитываемся и вслушиваемся в молитвы святых. Они - как взрослые, мы - как дети. Их опыт иногда бесконечно превосходит наш. Но если мы только станем слушать внимательно, с интересом - не стараясь приспособиться, а стараясь понять все, что нам доступно, и отреагировать на то, что нам недоступно, то наша молитва будет все глубже, утонченнее и правдивее. Минутами, отвечая, отзываясь на молитву святого, мы скажем: АМИНЬ! - что значит: "Да, да, это правда! Всей душой я с этим согласен!" Минутами его молитва станет нам непонятна, и тогда мы можем сказать: Господи - не понимаю! Как же это возможно?.. Минутами такое выражение как "я самый большой грешник на земле", исходящее из уст человека, о котором мы знаем, что он святой, нам кажется совершенно нелепым, и мы скажем: Господи, это не может быть, и я этого о себе сказать не могу, я не чувствую себя грешным!.. Вот тогда наша молитва будет правдива, тогда мы сможем приступить к молитвам святых, не стараясь влиться к них искусственно, сделать вид, будто все эти слова - мои собственные, а употребить их так, чтобы о себе сказать правду и от святого узнать больше правды, чем до сих пор мы знали. ... Здесь

Владыка Антоний Сурожский

Тепеpь Бог мог бы задать нам вопpос: ты говоpишь, что не можешь молиться, потому что не знаешь, где Я? Я - в Гефсиманском саду; Я - там, где Меня пpибивают ко Кpесту; Я умиpаю, Я жажду; Я испускаю вопль всей тваpи, котоpую ты, человек, в особенности - ты, хpистианин, пpедал: Боже Мой! Боже Мой! Зачем Ты Меня оставил? Я умиpаю на Кpесте. А ты, - ты-то где? Здесь

Друг друга тяготы носите!

Христос стал человеком и взял на Себя всю тяжесть не только нашего тварного состояния, но и обстоятельства мира в его падшем состоянии, и больше того: Он поднял на Себя бремя, сокрушающую тяжесть жизни каждого к Нему приходящего: не только больных, не только тех, которые в нужде, не только тех, кто был чист и подвергался гонению, но и тех, которые купались в грязи, тех, кто действительно, как казалось другим, был плох в самой сердцевине их существа. Но сквозь темность, ослеплявшую людей, Христос видел свет в глуби, Он видел Божественный образ, запечатленный в самых глубинах каждого человека, и к этому образу Он обращался, эту жизнь вечную, покоящуюся в каждом, Он прикосновением, словом пробуждал к Своему присутствию Здесь