исход Лазаря.

Лазарь обращен лицом ко Христу, Богу Живому, Человеку Живому – синие и алые одежды Богочеловека и золотой клав на плече Его, и Он взирает на Лазаря лицем к лицу. Но неподвижен, хоть и воздвигнут, Лазарь, и склонена его глава – он нечист, и живет среди людей с нечистыми устами – как может он ответить на призыв – «Гряди!» Он – не-народ, он – непомилован, он – во тьме и сени смертной…

Тогда огненный Серафим (так читается издали фигура человека, разматывающего пелены)– шестокрылатый Серафим Исайи пророка, повинующийся жесту Господа сил – касается смертной нечистоты Лазаря, касается тонкой пелены, разматывающейся от его чрева. Нет, не «пища для чрева и чрево для пищи», но тело – для Господа! И Он взыскует его, взыскует целого Лазаря, всего человека, друга Своего, которого любил.

Он – нечист, да, и пуп его необрезан, и выброшен он на попрание в кровях его (Иез.), но находит его Христос, простирает над Ним воскрилия риз своих – и вот – говорит ему: «Живи!» И он вырос, и он «стал большой». Он смотрит на Христа – лицем к лицу, он скоро станет подобным Ему – но этого чуда мы еще не увидим на иконе, это чудо будущего века. Лазарь, друг Христов, бедный Адам ветхий, смотрит на Него – такой похожий на Него. Или же – Бог стал похож на Лазаря, чтобы не стыдился Лазарь более своей нечистоты.
И льются, льются за крылом Серафима воды Крещения, воды Духа – прозелень и голубизна, поток из скалы, как те воды, что Бог извлек из мертвого камня, предназначенного для могилы сынам израилевым, в пустыне. (фигуры людей рядом с разматывающим пелены)
И дорога простирается вдаль – или идет из дали, упираясь в Христа, оканчиваясь на Нем. Путь сквозь пустыню – ради того, чтобы встретить нового пророка, Нового Моисея, которого нельзя не послушать – его слышит даже мертвый друг Его.