О Кесарии, Абсаломе и садовой тележке

[olshananaeva]

- Как я тебе благодарна, Кесарион, что ты тогда со мной поехал! Я бы не справилась с ними двумя...как вспомню, сердце кровью обливается. Ладно, мой-то - он упрямый, как осел, но твой Грига... как Василий мог заставить его тащить эту тележку? Своего лучшего друга? И это - после восьми лет в Афинах? Стать огородниками и золотарями?
- А с чем тележка была? - живо заинтересовался Рира.
- С навозом, - прервал молчание младший брат Григория.- Тащит, бедный, из сил выбивается, на лице улыбка - я сначала думал, это оттого, что он нас заметил, а, оказывается - нет, ему просто нравилось, что Василий придумал тачки возить на себе, а не на ослах. Это, оказывается, великая аскеза и философия.
- Это очень по-философски, - подтвердил Рира, выковыривая имбирную начинку из лепешки.
- И тут он замечает нас - улыбка исчезает, на лице страх. Понял, что счастливые деньки позади и его увезут в родной дом, где уж навоз-то не повозишь всласть. Василий ничего, кроме себя, как обычно, не замечает, и упорно везет свою тележку, обгоняет Григория, задевает его тележку - и она опрокидывается. Прямо на Григория.
- Фу-фу-фу! - скривился ритор.- Что за навоз-то был? Коровий? Человечий?
- Перестань, Рира! - ударила его по руке опахалом мать.
- Конский.
- Ах, Кесарион, ты рассказываешь - а мне сердце щемит... Как вспомню! Бедный Григорий! - сказала Эммелия.