Исцеление и монахи - 5

[olshananaeva]

Опять эта путаница – неуловимая мартирия… Где она? Где ты странствуешь? Отчего юная жена Томаис похоронена на монашеском кладбище – к возмущению девственных мужей-монахов? Отчего вдова придворного певчего, бродяжка и нищенка, влекла и влечет к своей скромной часовенке?
В путь!
Не возьмешь двух одежд и сумы,
а вместо единого поприща – два.
В путь! –
В руку – посох,
и ноги – о камень,
сапоги
стерты до дыр.
на плечах – прозелень с алым –
старый солдатский мундир.
В путь!
ополченье Христово, -
militia Christi –
Сор, что попран – как Павел писал –
всеми,
смех, нагота и позор.
В путь!
Напиши
в Смирну, Пергам и Эфес,
Филадельфию,
Рим!
Церковь
странствует
там – в городах.
Церковь странствует –
по слову апостола Павла,
по стогнам града
Петра.

Неуловимая мартирия непозволяет запереть себя в скиты и пустыни. Она свободна, ибо свободен Христос, неуловимый и свободный, Который будет с нами так, как Он только будет – а не как решим мы, христиане.

В путь! -
из окопов,
здесь линия фронта
близка и страшна, -
зима.
Напиши –
как зовет живая вода –
прииди!
Гряди!
В путь!
Реки
перекроют мосты,
запоют острова.
О, грозна как полки со знаменами,
нищая странница,
воинство Господа сил,
Его колесница и конница,
дева и старица.

Тайна мартирии связана с тайной Церкви – тайной единения и целения, тайной найденыша с неотрезанным пупом, попранным в крови, которому сказал Бог – «Живи!»
Живи!
Vivis!
… так написано на гробах усопших, уснувших римских христиан, не мучеников, просто «чад Христа»

Сердце империи бьется,
дороги
ведут сюда –
в путь!
раскрывает кольцо Колизей,
разрывает кольцо…
Когорта претории.
Небо – в перекрестье огней.
Странствуешь где?
Где живешь?
Прозелень с алым –
даждь
кровь
и прими Дух.
Дух – Параклит –
голубица и горлица,
Дух над водами –
лед растопить.
Странствуешь где?
Ответь – где
Он пасет между лилий?
Где
Он взглянул сквозь решетку
и миро от риз Его
словно весенний туман
над рекой и землей.
В путь!
Прозелень с алым.
Крепость
хлеба и крепость воды.
Корабли
от пределов земли
приходят
слушать слово Его.
В путь!

А в монашеской жизни начинает преобладать древняя старица – просто старица, со старым, неюным лицом, дряхлая, печальная и жестокая – аскеза.
Она виртуозно оттачивает дух.
Она виртуозно оттачивает внутреннее зрение – каждый помысл прозрачен, каждое движение души известно от начало до конца подвижнику.
Он полностью контролирует себя.
Он – самоисцелен.
Он вернул эту целостность…

Никого не осталось,
бежали,
все бежали,
лишь ветхая старица
странствует
в мире чужом
среди льдов.

Но отчего же великие монахи плачут, что и не начинали покаяния? Что они имеют в виду после сотен тысяч поклонов, постов, молитв и бдений? После сотен и сотен послушников, научившихся с их помощью распознавать помыслы и прилоги, и не сочетаваться-не сослагаться с ними?

Кажется, монашество вобрало в себя все то благое, что было до него – и аскезу Илии, и египетское золото мудрости стоиков… Но говорить так – значит продолжить мысль и сказать, что мартирия ранних христиан – это благородная смерть за убеждения, и полностью равны первомученик Стефан и великий Сократ.
Неуловимая, но ощутимая разница есть между тем, что было в общечеловеческой аскезе до христианского монашества, и тем, во что превратилась аскеза и весь опыт человечества, накопленный от возведения гигантских сооружений мегалита и первого скудного урожая зерна, собранного на пороге истории с трепетной, забрезжившей надеждой воскресения… Все это «египетское золото» стало халколиваном, сияющим как пронизанная огнем Воскресения плоть Богочеловека, Иисуса Христа, которой был, есть и грядет.

Comments

[licka-nicka.livejournal.com]

Меня как-то поразило описание плачущего в покаянии старчика-монаха. Когда его спросили - чем же ты грешен, отче? Он ответил - Не знаю. Но точно знаю, что грешен. Т.е. это не наши фактические грехи, а плач духа о вечной неполноте соединения с Духом Божиим. Тоска о любом тончайшем разделении, которое всегда всё равно присутствует и для любви мучительно. А может и другое - как даже радость в ощущении малости своей перед Возлюбленным. И эта малость и удалённость чем святее душа, тем ей явственней.

[olshananaeva.livejournal.com]

Мне кажется, это о пропасти плач ("penthos), о не-единстве с Христом, как у Павла. Радость о неравенстве? Но Христос пришел сделать нас такими же, как Он...

[licka-nicka.livejournal.com]

Я видимо не совсем ясно выразила мысль. В любви есть радость умаления себя. А уж по отношению ко Христу выражение "такими же, как Он" несколько неточно. "Расстояние" между творцом и тварью никто не отменял. И то, что путь к единению с Богом бесконечен, хоть даже в Раю - благо, а не горе. Возможность бесконечного роста.

[olshananaeva.livejournal.com]

Я все-таки дерзну сказать, что, не отменяя разницы, Христос соделает нас, такими же как Он. "Подобны Ему будем".

[licka-nicka.livejournal.com]

Дык, хто ж спорит? Просто подобие - не равенство. И это хорошо.

[olshananaeva.livejournal.com]

Мне кажется, что здесь - превышение наших категорий "подобия" и "разницы". Это - неслиянное единство Песни Песней. И канона Вознесения - "Яко же Бог, в вами, боги, буду".