Врач из Вифинии. 5. О головных болях и мартирии

[olshananaeva]

Кесарий проснулся и, сев на постели, позвал:

- Трофим!

- Да, хозяин! Изволите еды вам принести?

- Еды? – задумчиво проговорил Кесарий. – Нет… Принеси воды – пить очень хочется. Полдень уже минул?

- Да, хозяин, уже далеко за полдень, - отвечал Трофим, сочувственно глядя на него и подавая кубок с водой. – Желаете ванну принять?

- Каллист в иатрейоне? – спросил Кесарий.

- Каллист врач в порт уехал, провожал молодых врачей, в Александрию и на Лемнос.

- Святые мученики… Что же он меня не разбудил! – воскликнул Кесарий.

- Не хотели они вас будить, жаль им было очень вас беспокоить. Вы же из сената вчера еле живой вернулись!

- Да, устал, конечно, но я очень доволен… хотел их поблагодарить, рассказать… а проспал до обеда, - раздраженно проговорил Кесарий. – Письма есть?

- Три письма всего, - ответил Трифон, подавая их хозяину.

- От Григи! – воскликнул он радостно, и менее радостно продолжил: - Так, а это от папаши… а вот это - от Митродора…

Кесарий быстро разломил печать на письме Григория и начал читать, все более и более удивленным тоном:

- «… и что еще скажу? Зачем похоронил ты себя еще живым, отказавшись от Христа? Зачем заставил мать твою плакать о тебе, как Рахиль о чадах своих, злочестивым царем убиенных? Зачем уязвил сердце мое неисцельной раной? Зачем предал наш братский союз во Христе? Зачем заставил меня писать надгробные речи тебе, еще живому?»

- Грига, ты с ума сошел, - пробормотал Кесарий, и распечатал письмо отца.

- «Нечестивейший из сыновей, Авессалому поревновавший в оскорблении отца…», - зачитал он из второго письма. – Так, здесь все понятно, - сказал он и, отшвырнув письмо в угол, вскрыл третье письмо, от Митродора, и стал пробегать его расширенными от удивления глазами.

- Барин, вам вина не подать? – испуганно спросил Трофим. – Вы что-то побледнели совсем.
Кесарий со стоном обхватил голову руками и закрыл глаза.

- Святые мученики… - повторял он. – Святые мученики…

- Господин Митродор прибыли, - осторожно сообщил вошедший на цыпочках Гликерий.
Кесарий вскочил на ноги, быстро, без помощи Трофима, накинул хитон, плащ и бросился встречать гостя.

Митродор, улыбающийся и довольный, стоял на покрытой персидским ковром мраморной лестнице, любуясь статуями нимф.

- Радуйся, о Кесарий! – воскликнул он. – Не знал, что ты так поздно встаешь!

- Знаешь, Митродор, - нежно проговорил Кесарий, стискивая в кулаке письмо, - знаешь, друг мой возлюбленный, что за сон я видел сегодня ночью?

- Что за сон? – оживился Митродор, разворачиваясь к нему всей своей огромной тушей, обмотанной в лиловую тогу.

- Мне явился Асклепий, Митродор! – сладко проворковал Кесарий.
Митродор просиял.

- Вот видишь! Как вовремя! Расскажешь это императору завтра на диспуте! А что он тебе сказал?

- Он сказал мне, Митродор…- перешел на шепот Кесарий, будто ему сдавили горло, - он сказал мне, что хочет научить меня одному приему в панкратионе…

И он ударил Митродора левым локтем в челюсть. Раздался легкий хруст, и секретарь по диспутам осел на ковер рядом со статуей Судьбы-Тюхе.

- Хо-ро-шо… - пробормотал он. – Не слышал о таком. Но…я думал ты предупредишь…прежде чем показывать!