Максимилиан Агнэлий
Dec. 21st, 2007 09:49 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
olshananaevahttp://www.stihi.ru/author.html?agnellius
http://www.stihi.ru/poems/2006/03/19-323.html
Элегия 5. Сон Клавдии Прокулы
В странном видении ночи узрела лицо незнакомца.
Много страдала о нём я в мимолётности снов.
Был пред судом он Пилата в безмолвии кротком как агнец,
Страшный венок из ветвей тёрна чело обвивал.
Плакала я. И беззвучные слёзы души умирали
В сердце моём в этот час скорбного долгого сна.
Боги! За что Он страдает? Какой совершил он поступок,
В чём его грех и вина? Кто кроме вас даст ответ.
Но не услышала я утешительных слов откровенье.
Только за городом крест видела вновь сквозь толпу.
Небо померкло. И звёзды упали как смоквы на землю,
Камни гробниц у холмов в прах рассыпались огнём.
Дальше не помню. Прощанье. Тревога. И плачь одинокой
Матери возле креста. И чистый дождь тишины
Алую кровь уносящий в расщелины скал и пустынь
Древней и чёрной земли к белым костям праотцев.
В странном видении ночи узрела лицо незнакомца.
Много страдала о нём я в мимолётности снов.
+++
Элегия 23. Письмо в Рим.
Друг мой, приветствую имя твоё благородного рода!
Плачет ли небо дождём в Риме моём над тобой,
Или душа твоя солнцу взошедшему рада, и сердцем
Новым цветам на холмах ты просвещаешь напев?
Слышал, что стар император, и хочет наследника трона
Он подыскать среди тех, кто сохранит его жизнь,
И не предаст справедливому гневу людей. Не забыли
Граждане Рима войну, и безрассудство его,
Что управляло страной. Опьяненный гордыней и кубком,
Он не щадил свой народ, помнит об этом земля,
Что кровь невинную пила, как он свои крепкие вина
Ты говорил, что лицо нового друга его,
Чем-то с Калигулой схоже, но только своим подбородком.
Но, остальные черты, как у германских племён.
Этим известием я опечален. Ведь прав Пифагор, когда внешний
Облик души изучал. Верных искал он друзей,
Тех, кто бы смог сохранить сокровенные знанья ученья.
Хладный же взгляд с усечённым началом лица – лисий облик.
Тот же у кэйзэра был хищный и тягостный лик.
Я о Калигуле, отпрыске Юлиев – Клавдиев, Гае.
Слабость его увела к чувствам жестоким души.
Жаждал он власти безмерной и почестей в храмах, и жертвы
Гению славы своей, требовал, словно он бог.
Но, не сплотил он народ, под идеей титанов восставших.
Жаль, что знамёна и щит, ныне со знаком орла, -
Острые когти и клюв, рвут Прометееву плоть!
Нет просвещенья! Молчит пифии мудрость и дух.
Пифосы в Риме заполнены мутной водой от дождей.
Нет в них для хлеба зерна. Только былое вино
В грязном потоке на площадь течет через край, отравляя
Ядом доступным своим разум несчастной толпы.
Видно наказан Эней, что оставил Дидону, и предал
Чувства свои, отдав сердце неверным ветрам.
Salve мой друг! Не грусти. Может, скоро приеду я в Рим,
Будет весна. На холме Мира миндаль зацветёт.
http://www.stihi.ru/poems/2006/03/19-323.html
Элегия 5. Сон Клавдии Прокулы
В странном видении ночи узрела лицо незнакомца.
Много страдала о нём я в мимолётности снов.
Был пред судом он Пилата в безмолвии кротком как агнец,
Страшный венок из ветвей тёрна чело обвивал.
Плакала я. И беззвучные слёзы души умирали
В сердце моём в этот час скорбного долгого сна.
Боги! За что Он страдает? Какой совершил он поступок,
В чём его грех и вина? Кто кроме вас даст ответ.
Но не услышала я утешительных слов откровенье.
Только за городом крест видела вновь сквозь толпу.
Небо померкло. И звёзды упали как смоквы на землю,
Камни гробниц у холмов в прах рассыпались огнём.
Дальше не помню. Прощанье. Тревога. И плачь одинокой
Матери возле креста. И чистый дождь тишины
Алую кровь уносящий в расщелины скал и пустынь
Древней и чёрной земли к белым костям праотцев.
В странном видении ночи узрела лицо незнакомца.
Много страдала о нём я в мимолётности снов.
+++
Элегия 23. Письмо в Рим.
Друг мой, приветствую имя твоё благородного рода!
Плачет ли небо дождём в Риме моём над тобой,
Или душа твоя солнцу взошедшему рада, и сердцем
Новым цветам на холмах ты просвещаешь напев?
Слышал, что стар император, и хочет наследника трона
Он подыскать среди тех, кто сохранит его жизнь,
И не предаст справедливому гневу людей. Не забыли
Граждане Рима войну, и безрассудство его,
Что управляло страной. Опьяненный гордыней и кубком,
Он не щадил свой народ, помнит об этом земля,
Что кровь невинную пила, как он свои крепкие вина
Ты говорил, что лицо нового друга его,
Чем-то с Калигулой схоже, но только своим подбородком.
Но, остальные черты, как у германских племён.
Этим известием я опечален. Ведь прав Пифагор, когда внешний
Облик души изучал. Верных искал он друзей,
Тех, кто бы смог сохранить сокровенные знанья ученья.
Хладный же взгляд с усечённым началом лица – лисий облик.
Тот же у кэйзэра был хищный и тягостный лик.
Я о Калигуле, отпрыске Юлиев – Клавдиев, Гае.
Слабость его увела к чувствам жестоким души.
Жаждал он власти безмерной и почестей в храмах, и жертвы
Гению славы своей, требовал, словно он бог.
Но, не сплотил он народ, под идеей титанов восставших.
Жаль, что знамёна и щит, ныне со знаком орла, -
Острые когти и клюв, рвут Прометееву плоть!
Нет просвещенья! Молчит пифии мудрость и дух.
Пифосы в Риме заполнены мутной водой от дождей.
Нет в них для хлеба зерна. Только былое вино
В грязном потоке на площадь течет через край, отравляя
Ядом доступным своим разум несчастной толпы.
Видно наказан Эней, что оставил Дидону, и предал
Чувства свои, отдав сердце неверным ветрам.
Salve мой друг! Не грусти. Может, скоро приеду я в Рим,
Будет весна. На холме Мира миндаль зацветёт.