скуление и рык.

[olshananaeva]

Что представляет порой исповедь с подробным перечислением грехов, которые ежедневно – или ежеминутно? – совершаются едва ли не каждым христианином? – Жалобу Богу. Жалобу на то, что сей исповедник всё еще не Господь Бог… Не странно ли, правда? Не сыграла ли злую шутку с нами аскетика отцов-пустынников, когда нежный цветок молитвенного делания подвижников попытались пересадить в асфальто-бетонную среду мирской жизни? Тут радуешься, когда просто порядочного человека встретишь, не духовного, просто порядочного… Хотя, с другой стороны, в определенном смысле это даже выгодно: поставив планку так высоко, что аж дух захватывает (во на какую высоту можно прыгнуть – кому-то!), можно всю жизнь так и прожить болельщиком перед экраном чужих взлетов и падений, вечно жалуясь на излишний вес и гиподинамию – при этом числить себя спортсменом… Не просматривается ли здесь какое-то самобичевание – эдакий духовный мазохизм: и здесь плохо, и тут ничего хорошего нет и не будет, дальше только еще хуже жди! Чем я хуже – тем лучше (читай – смиреннее, значит, спасительнее). Боже мой, да не похоронили ли мы Живого Христа, Бога и Спасителя нашего, под грудами этих молитвеннообразных скулений по перечню? Какая там любовь к ближнему, когда основное жизненное делание – этакий шопинг греховных помыслов: чем больше наберешь, тем лучше! Ни один мимо не проплыл, все отловили, по баночкам рассортировали, и батюшке сдали! И чистенькие-то теперь какие! Нет-нет, самые-самые грешные! Вот так-то! Только попробуй подойди к такому, и попроси что-то вполне реальное, не-духовное, например, за детьми присмотреть или за больным лежачим – да, вот тут-то скуление в рык быстро превращается… http://o-paulos.livejournal.com

Comments

[cleofide.livejournal.com]

Ольга, одна моя давняя однокурсница, ещё по училищу, перешла из православия в католичество, потому что хотела как-то самовыразиться в церкви, а в советские времена это лучше получалось в роли церковной органистки в Прибалтике. И вот работала она в небольшом городишке и постоянно конфликтовала со своими священником, который, будучи вредноват и скуповат, запрещал ей заниматься на органе во внеслужебное время - дескать, электричество зря изводит, а оно дорогое. Ну, были и другие поводы, чисто бытовые. Духовником же у неё был другой священник. И он (это она мне рассказывала) на исповеди спрашивал, в чём, дескать, грешна. Она: вот, отче, с настоятелем своим опять ссорилась. Он: сколько раз за неделю? Сперва эти вопросы ставили её в тупик и веселили. А потом она поняла, почему он так спрашивал: это приучало её к контролю за своими словами и поступками. Если поссорилась, допустим, три раза, а потом вдруг пять - повод призадуматься. Если же три, а потом только один - молодец, хорошо. Это была своего рода гигиена и профилактика.
Может, подход был сугубо практическим, а не спиритуалистическим, но через него я отчасти поняла, что институт исповеди - это не "жалоба" и не истерическое покаяние ради самоистязания.

Впрочем, я-то не христианка и сужу обо всём сугубо со стороны.

[olshananaeva.livejournal.com]

Конечно, то, что Вы описали - это самодисциплина,и "открытие помыслов", из которого произошел этот тип исповеди - родился во времена расцвета монашества в монастырях Византии, где знали толк в том , как научить себя внутренней собранности ( и внешней, замечу). Вся "Лествица преп. Иоанна - об этом искусстве византийской монашеской аскезы.
Но то, во что это может выродиться - мы, христиане, увы, знаем не со стороны :)Когда человек занимается "высокой аскетикой", а христианином так и не удосужился стать. :)Да и человеком хорошим - тоже. :)

[cleofide.livejournal.com]

Отчасти потому я и не христианка.

[olshananaeva.livejournal.com]

И это очень достойная позиция.

[hoddion.livejournal.com]

Это не аскетка сыграла с нами злую шутку,
а мы с ней играем: в поддавки.

[olshananaeva.livejournal.com]

Мне кажется, что изучение аскезы "по книгам", попытка применить к себе утраченную традицию средневекового византийского монашества, с его стоическими и ветхозаветными истоками - похоже на обучение игре на скрипке по самоучителю без помощи музыканта, без слушания чужой игры ( ибо никто уже не умеет играть, остались только описания игры и упражнений). Эффект - жуткая какофония и убежденность в том, что "я учусь играть на скрипке и уже немного могу". Только это воздействует не тольео на уши, но и на души свои и соседей, и ничего общего с христианством не имеет. К слову, в домашних иконостасах наших "исповедательно-смиреннословящих" бывших неофитов девяностых НЕТ БОЛЬШИХ, ЦЕНТРАЛЬНЫХ ИКОН СПАСИТЕЛЯ.Вообще-то и в паганических, магических религиозных практиках есть своя аскеза...

[joan-d-ark.livejournal.com]

Перенимается внешняя стилистика, а внутреннего опыта-то нет! Снаружи смиренник и молитвенник, а внутри-то застойное темное болото...
Эх, сложная штука. Христианство (как предстояние Христу Воскресшему) - штука вообще очень сложная. Заниматься "религией" гораздо проще, чем предстоять Живому Богу...

[olshananaeva.livejournal.com]

Конечно, путь магии всегда проще чем путь духовного труда. Но он деструктивен. Что и видим вокруг себя. Эх.

[hoddion.livejournal.com]

Ольга, вы все написали верно-преверно. Но мне кажется, что
вот эти все игры в "аскетику и духовность" явились отчаянно-
заполошным интеллигентским ответом вот на сей Кодекс:

1. Мир есть сон.
2. Тот не монах, кто любит мир.
3. Тот не монах, кто любит сон.
4. Тот не монах, кто верит, что можно спастись вне стен монастыря. Миру уготован огонь; в мiру если кто и спасется,
то только молитвами монахов или, уж в крайнем случае, при
помощи "тайных друзей Божиих", ведущих в мiру еще более
жестокую жизнь, чем монахи.
5. Тот не монах, кто не стремится подвизаться больше
своих собратий. Кто больше всех молится, тот выше всех.
6. К слабым братьям - никакого снисхождения: суровость
более сильных да послужит им к очищению, взбодрению или
окончательному отпадению. Если и милость, то без ласки.
Всякое очарование - грех.
7. Кто от нас вышел - те и не были наши; кто отпал, тот
был к этому предопределен своим недальновидным выбором.
8. Тот не монах, кто не мечтает стать игуменом или выше.
Всегда вперед и вверх по лествице. Но всему свое время.
9.Тот не монах, кто богословствует. Кто чисто молится,
тот и есть богослов.

А и не много я знавал монахов, которые раскаялись бы в этом
Кодексе. В чем угодно раскаются, только не в этом.
И естественно, "мiрскiе" тоже рванули спасаться по этому
пути. Потому что он древний, опробованный и даже пережил
Империю.

Кто убил в себе этот кодекс - тот Макарий, Амвросий, Серафим. :)

[olshananaeva.livejournal.com]

Да, именно, что древний. Доновозаветный. Боящийся новизны невозможного Завета Нового.
...да, еще - увы, не интеллигенты бросились спасаться таким путем. Если б интеллигенты! :)Как раз простой советский человек нашел в этой духовности высоты. Ну, по сравнеию с советской архаикой - да, это высоты, конечно :)

[hoddion.livejournal.com]

И про центральную икону Спаса: я долгое времечко думал,
что только она одна и нужна, да еще Богородицы.
И лишь потом "оброс" иконами святых.

[olshananaeva.livejournal.com]

Так одно дело, когда есть большая икона Спасителя, и "обрастаешь". А когда много всяких икон разных для каждой духовно-аскетической нужды и вообще со святых мест, то похоже на японские пантеоны:)

[hoddion.livejournal.com]

Ни, в Японии все строго: в центре Будда и стражи на входе.
Не зря там Кободайси поработал, бывавший в Китае и Тибете
и, видимо, общавшийся там с христианами Востока :)
Пантеоны это "китайщина".

[olshananaeva.livejournal.com]

А синто, где все безо всяких Будд на полочках стоят? Аматерасу и прочие? :)