скуление и рык.

[olshananaeva]

Что представляет порой исповедь с подробным перечислением грехов, которые ежедневно – или ежеминутно? – совершаются едва ли не каждым христианином? – Жалобу Богу. Жалобу на то, что сей исповедник всё еще не Господь Бог… Не странно ли, правда? Не сыграла ли злую шутку с нами аскетика отцов-пустынников, когда нежный цветок молитвенного делания подвижников попытались пересадить в асфальто-бетонную среду мирской жизни? Тут радуешься, когда просто порядочного человека встретишь, не духовного, просто порядочного… Хотя, с другой стороны, в определенном смысле это даже выгодно: поставив планку так высоко, что аж дух захватывает (во на какую высоту можно прыгнуть – кому-то!), можно всю жизнь так и прожить болельщиком перед экраном чужих взлетов и падений, вечно жалуясь на излишний вес и гиподинамию – при этом числить себя спортсменом… Не просматривается ли здесь какое-то самобичевание – эдакий духовный мазохизм: и здесь плохо, и тут ничего хорошего нет и не будет, дальше только еще хуже жди! Чем я хуже – тем лучше (читай – смиреннее, значит, спасительнее). Боже мой, да не похоронили ли мы Живого Христа, Бога и Спасителя нашего, под грудами этих молитвеннообразных скулений по перечню? Какая там любовь к ближнему, когда основное жизненное делание – этакий шопинг греховных помыслов: чем больше наберешь, тем лучше! Ни один мимо не проплыл, все отловили, по баночкам рассортировали, и батюшке сдали! И чистенькие-то теперь какие! Нет-нет, самые-самые грешные! Вот так-то! Только попробуй подойди к такому, и попроси что-то вполне реальное, не-духовное, например, за детьми присмотреть или за больным лежачим – да, вот тут-то скуление в рык быстро превращается… http://o-paulos.livejournal.com

Comments

[cleofide.livejournal.com]

Ольга, одна моя давняя однокурсница, ещё по училищу, перешла из православия в католичество, потому что хотела как-то самовыразиться в церкви, а в советские времена это лучше получалось в роли церковной органистки в Прибалтике. И вот работала она в небольшом городишке и постоянно конфликтовала со своими священником, который, будучи вредноват и скуповат, запрещал ей заниматься на органе во внеслужебное время - дескать, электричество зря изводит, а оно дорогое. Ну, были и другие поводы, чисто бытовые. Духовником же у неё был другой священник. И он (это она мне рассказывала) на исповеди спрашивал, в чём, дескать, грешна. Она: вот, отче, с настоятелем своим опять ссорилась. Он: сколько раз за неделю? Сперва эти вопросы ставили её в тупик и веселили. А потом она поняла, почему он так спрашивал: это приучало её к контролю за своими словами и поступками. Если поссорилась, допустим, три раза, а потом вдруг пять - повод призадуматься. Если же три, а потом только один - молодец, хорошо. Это была своего рода гигиена и профилактика.
Может, подход был сугубо практическим, а не спиритуалистическим, но через него я отчасти поняла, что институт исповеди - это не "жалоба" и не истерическое покаяние ради самоистязания.

Впрочем, я-то не христианка и сужу обо всём сугубо со стороны.

[olshananaeva.livejournal.com]

Конечно, то, что Вы описали - это самодисциплина,и "открытие помыслов", из которого произошел этот тип исповеди - родился во времена расцвета монашества в монастырях Византии, где знали толк в том , как научить себя внутренней собранности ( и внешней, замечу). Вся "Лествица преп. Иоанна - об этом искусстве византийской монашеской аскезы.
Но то, во что это может выродиться - мы, христиане, увы, знаем не со стороны :)Когда человек занимается "высокой аскетикой", а христианином так и не удосужился стать. :)Да и человеком хорошим - тоже. :)

[cleofide.livejournal.com]

Отчасти потому я и не христианка.

[olshananaeva.livejournal.com]

И это очень достойная позиция.