Christiana sum. Christiani nihil a me alienum puto

(По просьбе Феди :)))


Кесарий послушно ел похлебку, принесенную Агапом. Потом, когда раб ушел, он откинулся на подушку, и, отвернувшись к стене, залился слезами.
- Кесарий! Александр! – испугался Каллист. – Что с тобой? Тебе плохо?
- Нет, не плохо… вовсе не плохо… Ты знаешь, каждое утро к нам на окно прилетал петух… такой большой, разноцветный… я бросал ему крошки хлеба, он клевал, а потом расправлял крылья и пел… ты спал, не слышал…
- Я слышал, какой-то петух с утра горланит, но не думал, что ты его к нам в экус пригласил выступить.
- Такой красивый… - продолжал Кесарий, вытирая текущие по щекам слезы. – Прямо как феникс египетский… А сегодня не прилетел… это из него суп…
Кесарий закрылся с головой одеялом – его тело сотрясали рыдания.
Каллист растерялся.
- Ты что, Кесарий! Подумаешь, петух!
- Да, ты прав… - обреченно прошептал Кесарий.
( Продолжение )

- Тебя твой дядя наказывал? - спросил Кесарий.
- Дядя?... Да нет, - пожал плечами Каллист. – Ну, может пару раз за уши отодрал.
- За дело, надо думать?
- Один раз мы с Диомидом решили убежать на войну с парфянами…а второй раз…не помню… ах, да - пошли купаться в грозу, тайком.
- И за это – только за уши?! Твой дядя – человеколюбивейший и благороднейший человек!
- Он был противник наказаний детей. Любил цитировать Плутарха на этот счет, когда ему настоятельно советовали меня выдрать, наконец, - засмеялся Каллист.
- А мой папаша, наоборот, был сторонником Хризиппа. Хотя сомневаюсь, что он сам об этом догадывался. Как, впрочем, и о существовании Хризиппа. Помню, мы с Григой как-то в мяч играли. В саду. Грига мне мяч бросал, я отбивал. Тут он мне решил показать какую-то подачу, которую ему Кассий показал. Хвастался, что я ее точно не отобью. Я говорю – «отобью, подавай!». А отец вкушал свою постную трапезу на веранде. Вернее, только приготовился вкушать – ему только раб налил в блюдо чечевичную похлебку – вдруг, бац! – привет от Девкалиона! - к нему в блюдо мяч. Правда, сложная оказалась подача. Не отбил. Чего смеешься? – добродушно хлопнул Кесарий друга по плечу. – Чечевица горячая – во все стороны, раб – не дурак был – убежал прочь. Если бы я был один, я бы тоже не задержался – но у Григория подкосились ноги от страха. Я его тащу – а он ни с места. Отец выскакивает, все лицо в чечевице - с лысины и лба стекает - и кричит голосом всадника из Иоаннова Откровения: «Кто это сделал?!». Грига ни жив, ни мертв, смотрит на него, как смертник на арене на бешеного вепря, рот открыл, но сказать ничего не может. Тут я отодвигаю его за свою спину и говорю, как один из сорока мучеников: «Это я!»
( читать далее про подвиги Кесария )

За окном в неожиданно наступившей тишине ночного сада раздались шаги.
- …если посмотреть на то, что епископ должен подражать Христу, по слову великого Павла, то ты, отец, получил не поругание, а скажу несколько смело, - даже награду, - раздался усталый молодой голос.
Гравий хрустел под ногами ночных собеседников все громче и громче. Они остановились под темными окнами Кесария.
- В твоем лице, отец, Кесарий поразил зло…
Кесарий хмыкнул. Нонна прижала палец к губам
- Погоди-ка, - в старческом голосе зазвучали властные нотки – Как это – зло в моем лице?
- Я же сказал, отец – выразимся несколько смело.
- А, понятно. Продолжай, Григорий.
- …ибо, как мы недавно согласились, он принял тебя за некоего злодея, разбойника и беззаконника.
На этот раз хмыкнул собеседник Григория-младшего.
- Напрасно ты, отец, не убеждаешься в этом. Неужели ты можешь поверить в то, что твой сын, столь похожий на тебя…
- Неправда! – хором воскликнули Кесарий и Григорий-старший.
- …как внешностью, так и нравом…
Нонна зажала Кесарию рот. Он поцеловал ее руку несколько раз, и забарабанил пальцами по изголовью ложа.
- … пусть он пока дикая маслина , пусть он еще не принял крещения…
- Да он и не собирается! Ему дороже почет и императорские милости! Он еще не объяснил, отчего написал мне такое письмо…с Гелиосом и прочими…
- …но ведь корень его – говорю о тебе, отец – корень его добр. Разве ты не почитал своих родителей?
Григорий-старший что-то нечленораздельно пробормотал по поводу британского легиона, но потом добавил:
- В-общем, да…Почитал.
- И, безусловно, Кесарий, столь похожий на тебя, не мог умышленно оскорбить тебя действием. Иначе он не был бы тебе сыном. Ведь что ты сам сказал, отец, когда думал, что он намеренно оскорбил тебя действием?
- Что он мне не сын!
- Вот видишь! Но он же тебе сын по крови, и похож на тебя – и телом и душою. Всякий это подтвердит.
- Что же получается? – растерянно сказал Григорий-старший. – По-твоему выходит, он прав?
- О, мой ученый брат! – восхищенно прошептал Кесарий.- До чего старика заговорил!
- Молю, отец, выслушай дальше.
- Итак, имея твою благородную душу, он, приняв тебя за разбойника, не преминул поразить зло в твоем лице.
- Не преминул…Дай-ка мне свежую свинцовую примочку.
- И в этом ты, отец, в некотором роде соделался подражателем Самому Господу! – продолжал Григорий. – Я имею в виду, приняв на себя удар, направленный на зло и грех.
В саду и в доме повисла тишина.
- И ты соделался участником Христовых страданий за весь мир, подобно мученикам, - не так уже уверенно добавил Григорий-младший.
- Вот оно что…- неожиданно радостно проговорил Григорий-старший. – Теперь мне понятно, почему случилась эта беда с этим … вифинцем. Когда я хотел нанести ответный удар, я, конечно, не думал, что все это имеет такой высокий смысл. Ты должен был еще тогда мне это объяснить, Григорий!
- Прости, отец…
- Ничего, ничего! И когда я нанес удар, это было против воли Божией. Потому что Христос, когда принял на Себя страдания, не противодействовал силой…
- До него, кажется, понемногу доходят основы христианского учения! – прошептал Кесарий.- Чудеса воистину творишь ты речами своими, Григорий, брат мой!
- И это было мне милостиво явлено. Я поразил невинного, и он оказался близок к смерти, для моего вразумления…Ты сказал, ему не хуже?

(( отрывок целиком )

Сероглазая высокая девочка в длинной тунике и с синей лентой в пепельных волосах благоговейно смотрела на Риру. Среди статуй на галерее дома она выглядела такой живой, такой удивительно юной и миловидной, что от нее невозможно было отвести глаз.

- Брат, - прошептала она,  и щеки ее запылали, - брат, я переписала твою последнюю речь
начисто.

- Молодец, Феозва, ты хорошо поработала, - покровительственно сказал тот, потрепав ее по темно-русым кудрям.

Она еще более покраснела, бросив смущенный взор на Кесария.

- Посмотри, Кесарий, как пишет моя сестра, - горделиво сказал Григорий ритор, показывая Кесарию многократно затертый кусок старого пергамента.

- Замечательный почерк и ни единой ошибки! – заметил тот.

- Я с ней давно уже занимаюсь, - небрежно сказал Рира. – Феозва знакома с основами риторики, кстати. Ответь нам, сестра – если мы, вместо того, чтобы сказать, "Ахилл", говорим "Пелеев сын", то как называется такая схема ?

- Антономасия!

- Верно, Феозва. А если мы скажем так: "с постели он вставал, или к занятиям приступал, отдыхал, за еду принимался или из-за стола выходил, в постель ложился или на молитву становился - повсюду сопровождала его псаломская песнь, и не было от нее никому покоя ни днем, ни ночью, когда и бедные его родственники, и несчастные рабы надеялись отдохнуть… 

- Это?.. это многосоюзие, полисиндетон с гомеотелевтоном - причастия рифмуются между собой, что придает речи размеренность.

- Это кто у вас такой набожный? – поинтересовался Кесарий.

- Василий, - ответил Рира. – Там еще продолжение есть. Гораздо более веселое. «А так как в детстве ему на ухо по недосмотру няньки наступил бурый каппадокийский медведь, то с гармонией он не был дружен, и его псалмопение было тягостно для всех, а брат его Навкратий даже бежал в леса, дабы его не слышать ежедневно…»

Сероглазая девушка посмотрела на него с укором и, перебивая брата, продолжила:

- Впрочем, сходноконечные колоны - это колоны, имеющие одинаковое завершение. Оно может заключаться в окончании колонов на одно и то же слово, - затараторила она. - Употребление таких колонов довольно рискованно. Оно не пригодно в том случае, когда хотят произвести особенно сильное впечатление. Созвучие колонов и противопоставление в них уменьшает силу речи, так как в них много искусственности. Вот как пишет об этом Анаксимен: "Созвучие  есть усиление равенства: оно не только уравнивает колоны, но и уподобляет один колон другому, образуя их из сходных слов. Особенно важно делать сходными заключительные слова, потому что главным образом этим путем и создается подобие колонов. А сходными являются слова, состоящие из сходных слогов, совпадающих между собой в большей части букв".

- Дитя мое, тебе следовало родиться мальчиком! – воскликнул Кесарий.

- А что есть риторика? – довольно спросил сестру Рира, уже забыв о псогосе Василию.

- Наука хорошо говорить при помощи связных рассуждений, как пишет Диоген Лаэртский. Все знание, или философия, подразделяется на три части: физику, этику и логику. Логика состоит из диалектики и риторики.

- Неплохо. А из каких частей состоит риторика, сестра?

- Может, хватит, Григорий? - спросил Кесарий, сочувственно взглянув на девушку.

- Ничего, Феозва все знает, просто немного робеет, - махнул рукой Рира.

-Нахождение, расположение, выражение в словах, запоминание, произнесение или действие, - не задумываясь, ответила Феозва. Щеки ее уже перестали пылать, и она говорила уверенно.

- А какой стиль нашей с тобой риторики?

- Аттический.

- Правильно, мы хоть и в Асии живем, но стиль у нас не азианский, а аттический. Как же мы доказываем наше слово?

- Примером и энтимемой, или риторическое умозаключением.
 - Ну, приведи нам пример энтимемы, - кивнул Рира.

- «Если ты будешь говорить справедливое, тебя возненавидят люди, а если будешь говорить несправедливое – тебя возненавидят боги, поэтому не следует говорить политические речи; или: если ты будешь говорить справедливое, то будешь угоден богам, а если несправедливое – то будешь угоден людям, поэтому следует говорить политические речи».

- Рира, давай отпустим твою сестру покачаться на качелях в саду! – настоятельно предложил Кесарий.

- Ничего, это как экзамен у нас получается. Не перед мною же одним ей держать испытание, пусть покажет свои знания, которые она получила от меня, при двух ученых мужах, - облокачиваясь на ограду, проговорил Рира и добавил: -  Что говорил Аристотель о ритме и метре в речи, Феозва?

- Речь должна обладать ритмом, но не метром, так как в последнем случае получаются стихи, - уверенно ответила Феозва, не сводя глаз с  Кесария.
- Милое дитя! – рассмеялся Кесарий, протягивая ей зрелую золотистую грушу. – Ты в любой школе была бы среди первых учеников!
- А вы правда – из Нового Рима? – осмелившись, спросила она, когда взяла грушу из его рук.
- Да, Феозва, - опередил Кесарий Рира. - Ты поэтому так на Кесария архиатра пялишься, что мне даже  стыдно за тебя? Феозва, ты ведь хочешь поселиться в Новом Риме? Я, как старший брат, говорил с Кесарием о твоей помолвке.

Груша выпала из разжавшейся руки девочки, и лопнула, разбрызгивая сочную мякоть по мраморным плитам галереи.

- Сармат! – рявкнул Кесарий, успев подхватить сестру Риры, прежде чем она, став не румянее мрамора, упала рядом с грушей.

- Я же не сказал – «я тебя помолвил». Ты же отличаешь совершенное время изъявительного наклонения от сослагательного наклонения, Феозва? – оправдывался смущенный Григорий, растирая сестре ладони.

- Галл! Варвар! – говорил Кесарий. Он уложил Феозву на скамью и надавливал на кончики ее пальцев. Девушка открыла огромные, подернутые поволокой, серые глаза.

- Брат, - обреченно проговорила она, - ты же обещал мне, что я не выйду замуж и останусь с тобой… как личный секретарь… на всю жизнь…

- Сармат! – повторил грозно Кесарий. – Бессердечное существо! Да тебе варварские штаны носить, а не риторский плащ!


ПРОДОЛЖЕНИЕ
http://www.proza.ru/2009/10/31/710

Сегодня - день его памяти, по новому стилю.

Кесарий Каппадокиец, врач…

О нем почти никто не знает; о нем вспоминают от силы один раз в год те, кто заглядывает в церковный календарь. Его имя обычно теряется и в сиянии подвига сорока севастийцев, и в славе его знаменитого старшего брата.
Трудно, если не невозможно, найти его икону. Его нет среди «собора целителей» - как и многих его собратий по искусству, впрочем. Как составлялись эти списки? По принципу – «те, кто помогает?»…Очевидно, он «помогает» плохо. Как и Александр Галльский – мученик из «Церковной истории» Евсевия…

…Младший брат – это почти приговор судьбы. Особенно, если старший гениален. Но судьбы нет. Так сказал мученик Трифон судье…

Младшему брату положено оставаться в тени и помогать старшему в трудах. Не затеняет ли мощная, почти эпическая фигура Василия Великого его братьев Григория Нисского и Петра Севастийского? Рядом с Василием неразлучно стоит его друг, Григорий – поэт и богослов, так явно «не умеющий жить», идеалист и интеллигент четвертого века. Из его слова – надгробного!- как и из нескольких разрозненных замечаний в его трудах, мы знаем о младшем брате.

Что вынудило его бежать из отчего дома в Новый Рим? Почему, невзирая на требования строгого отца – Григория старшего – он оставался там? Не загадка ли перед нами, не семейная ли тайна?
Крутой ли характер отца – о котором даже Григорий говорил в Похвальном слове на его могиле –был тому причиной? Старший брат, в отличие от младшего, был послушен – пусть со слезами, со стенаниями – но он принял иго и управления имением (Какой, в самом деле, помещик-крепостник из Григория Богослова?!) и пресвитерства – а потом и епископства. Григорий, ребенок, вымоленный у Бога кроткой Нонной, не мог противиться тем, кто отрывал его – помимо его воли – от милой его сердцу созерцательной жизни.

Младший брат, родившийся так неожиданно, после долгого бесчадия матери, вслед за старшим, был иной. Не сходство ли в характере с отцом вызвало эту затянувшуюся – на всю недолгую жизнь Кесария – семейную драму? Отец – строгий и бескомпромиссный к себе и другим, честнейший человек, не знающий, что такое взятки и воровство из казны, безгранично любимый народом – и потому внушающий страх даже императорским чиновникам – не хотел ли отец видеть рядом с собой помощником Кесария? Младшего вместо старшего? Не потому ли требовал он – безрезультатно – от сына вернуться в Назианз?

Но Кесарий не вернулся. Он сражался против власти отца – и победил.

Константинополь принял его – молодого врача, только-только закончившего обучение в блистающей науками и искусствами Александрии. Город Константина принял его с такой же силой радушием, какая сравнится с неприятием к его старшему брату – позже, значительно позже…Камни, что бросала в него толпа, Григорий будет помнить всегда.

Младший брат был одарен – и одарен многогранно. Один, без поддержки родных он делает карьеру при дворе – провинциал из далекой Каппадокии становится знаменитым придворным врачом. Григорий в ужасе. Даже в Надгоробном слове он не удерживается, чтобы не повторить – «мне это было совсем не по вкусу». Братская любовь не понимает этого, увы – она не всегда идет рука об руку с братским пониманием.

Стремительное восхождение Кесария по ступеням придворной лестницы при императоре Констанции.

Он – совсем молодой человек, не достигший еще и тридцати лет – член сената, один из архиатров. Его каппадокийский акцент – тот самый, что чернь Нового Рима будет высмеивать у его брата – не стал для него помехой. Он сражался среди столичных интриг – и победил. Он – врач и философ, политик и ученый. Но врач императора-воина – военный врач, всегда сам воин, как Махаон из Илиады.

Наступает 361 год. Со смертью Констанция разгоняются сгустившиеся тучи гражданской войны. В Новый Рим входит новый император – Юлиан. На его знаменах уже нет монограммы Константина – первых букв имени Христа – «Хи» и «Ро». Он – Гелиодром, служитель Непобедимого Солнца.
«Немедленно покинь двор Отступника!» - летят письма в Новый Рим из гористой Каппадокии. Там, вдали, за Назианзом, за рекой Ирис, виднеются горы Армении, там – Арарат, куда причалил ковчег Ноя. Вернись! Вспомни о судьбе Хама и Ханаана!

Он не вернулся.

«В семье не без урода» - подумали благочестивые люди в Каппадокии. «Горе-то какое, Нонна!» - говорили соседки, крестясь. Нонна молчала. Она знала, что за сердце у ее младшего сына.
Сорок севастийцев стояли в водах озера – их полк снова вернул себе ровный счет. Один воин покинул их, но вернулся другой. Помнишь, Григорий, когда ты уснул на празднике в честь Сорока мучеников, твое видение? Кирион, Кандид, Домн, Исихий, Ираклий, Смарагд, Евноик, Валент, Вивиан, Клавдий, Приск, Феодул, Евтихий, Иоанн…

( далее )